С.С.С.М. - Страница 87

– Естественно, в курсе! Это теперь и не фабрика. Памперс переметнулся на сторону Брюнеции и уехал. Здание его фабрики национализировали. Теперь это просто хранилище тела Вождя. Его берегут как зеницу ока! Несколько кругов оцепления по периметру, зениток – без числа, а сверху – гигантское зеленое полотнище, чтобы бомбардировщики думали, будто здесь парк, а не фабрика. Тело Вождя – это шанс получить подкрепление для нашего правительства.

– Да, его хотят обменять на военную технику.

– Технику и солдат. А с Ангелики – Вождь плюс освобождение из тюрем всех коммунистов, включая Джона Джонсона.

– Ты думаешь, они смогут договориться?

– Понятия не имею. В любом случае надо поставить красностранских руководов в известность о том, что сюда прибыли ученые и оживляющее средство. Завтра я познакомлю тебя с членами нашего ЦК. У них есть выход на комкрин. Думаю, проблемы это нам не составит.

– Завтра, – сказал Краслен и нежно улыбнулся.

– Да. Завтра! – ответила Джессика, принимая горизонтальное положение.

…Все-таки она не шла ни в какое сравнение с Кунигундой!

29

– А ведь это тот парень, что привез бомбу для Джонсона по указке предателя Буерова, не так ли, Джессика? Неужели ты думала, я его не узнаю? – Негр-рабочий в синих хлопковых штанах на подтяжках и клетчатой красно-синей рубахе скептически усмехнулся.

– Это он, товарищ Паттерсон! Он был на тех плакатах. Но сколько можно повторять: по ошибке, только по ошибке! Кирпичников – друг коммунистов, друг негров!

– И твой приятель, как я понимаю, – в том же скептическом тоне добавил член ЦК ангеликанской компартии.

– Какое отношение это имеет к делу?.. – Джессика немного смутилась. – Между прочим, Съезд профсоюзов Краснострании уже принял резолюцию о невозможности осуждения сексуально раскрепощенных пролетарок, и довольно давно… А Краслена обвинили незаслуженно! Если он и не был достаточно бдителен с Буеровым, если и поддался его предательским уговорам, то теперь вполне искупил свою вину! Он спас пролетарских ученых!

– Я не имею ничего против резолюции профсоюзов, дорогая товарищ, но боюсь, что это любовное увлечение совсем отбило у тебя классовое чутье… Тобой движут эмоции, Джессика. А какие доказательства есть у тебя и у Кирпичникова? Почему я должен верить, что он действительно был в Брюнеции, а эти люди – похищенные ученые?

– Пустите меня к телефонному аппарату! – выкрикнул по-краснострански стоявший поодаль Заборский. – Я позвоню уполномоченному по здравоохранению, позвоню самому Робеспьерову, он меня знает, он скажет вам, кто мы такие! Краслен, переведите!

Паттерсон бросил на ученого недовольный взгляд.

– Кирпичников, успокойте своих друзей! – сказал он. – И перестаньте стоять столбом, скажите хоть слово сами, пока я не арестовал вас!

Краслен выглядел кисло. Котелок у него практически не варил. Прошлой ночью они с Джессикой уснули в четвертом часу, а в половине пятого утра начался воздушный налет. Прикорнуть в убежище не удалось: младенцы орали, детишки постарше просили еды, несколько женщин оплакивали погибших. В шесть, когда тревога закончилась, оказалось, что опять не до сна: в двух шагах от бывшего господского особняка разбомбило больницу. Раненые кричали из-под завалов, и пройти мимо было невозможно. Четыре часа подряд негры, ученые и Краслен разбирали остатки здания, вытаскивая из-под бетонных обломков живых и умерших. Завтрака не было: хлеб в магазины почему-то до сих пор не завезли. В десять в штаб явился Паттерсон. Общение с ним происходило в бывшей хозяйской гостиной, где фамильные портреты в золотых рамах и вычурные обои контрастировали с гамаками из брезента, подвешенными к лепному потолку, и лежащими на полу старыми одеялами. Краслену очень хотелось убедить ангеликанскую компартию в своей невиновности и оживить Вождя, но гораздо сильнее он мечтал о том, чтобы выспаться и поесть.

– Товарищ! – произнес он. – Ваши сомнения справедливы и обоснованны. Однако лучшее доказательство наших идей и намерений – созданный силой пролетарского разума оживин! Яков Яковлич, покажите!

Заборский вытащил из внутреннего кармана пробирку и продемонстрировал Паттерсону.

– Откуда мне знать, что внутри? Может, это яд? – парировал тот. – Вы хотите, чтобы мы, коммунисты Ангелики, уговорили красностранское руководство обменять военную помощь на тело Вождя, а затем передали вам, незнакомым и не внушающим доверия людям, это тело для введения туда непонятно какой жидкости?

– Характеристики товарищей Заборского, Вальда и Юбера вы можете получить от компартий их стран. Обратитесь к руководству Рабинтерна.

– У вас есть документы, подстверждающие личности?

– Дело в том, что…

– Понятно. В таком случае мне нужно просить у компарти не только характеристики, но и ваши фотографии, чтобы убедиться, что вы действительно те, за кого себя выдаете. Телефакса у меня нет, а почта сейчас практически не работает. Вы же понимаете меня?..

– Я ручаюсь за них! – воскликнула Джессика.

– Помолчи! – ответил Паттерсон. – Тебя надо было бы судить за то, что привела в штаб непроверенных людей. Джонсон так бы и сделал, так что скажи «спасибо», что он в тюрьме и что я его замещаю. Ограничимся пока что домашним арестом на всякий случай.

– Но…

– Никаких «но»! Совсем распустились без Джонсона! А что касается вас… – негр повернулся к Краслену с учеными, – …придется вам на деле доказать действенность своего так называемого «оживина». Прошлой точью погиб наш товарищ…

– Оживин годится не для каждого случая! – поспешил сказать Кирпичников.